Ярила, Ярило, Ярыло

Ярила, Ярило (рус.), Ярыло (белорус.), славянский мифологический и ритуальный персонаж, связанный с идеей плодородия, прежде всего весеннего, сексуальной мощи. Имя Я. производится от корня «яр-* (*]аг), с которым соотносятся представления о яри как высшем проявлении производительных сил, обеспечивающем максимум плодородия, прибытка, урожая. Я. принадлежит особая роль в сельскохозяйственной обрядности, особенно весенней. Единственное свидетельство, относящееся к Белоруссии (конец первой половины 19 в.),- описание ритуала, приурочивавшегося к 27 апреля, центральной фигурой которого был Я. Его изображала женщина, наряженная молодым красивым босоногим мужчиной в белой рубахе; в правой руке она держала человеческую голову, в левой - ржаные колосья, на голове был венок из полевых цветов. Девушку, изображавшую Я., сажали на белого коня, привязанного к столбу. Вокруг неё девицы в венках водили хоровод (иногда по засеянной ниве) и пели песни. Сохранилось начало одной из них: «Волочился Я. по всему свету, полю жито родил, людям детей плодил. А где он ногою, там жито копою, а куда он взглянет, там колос зацветает». Иные источники относятся к великорусским данным. Они также описывают празднество, посвящённое Я.; в частности, одно из ранних свидетельств («Жизнеописание Тихона Задонского») описывает, каким образом в 1765 был положен конец этим празднествам. Главным героем праздника, называвшегося Ярило и отмечавшегося ежегодно перед заговеньем Петрова поста (вплоть до вторника самого поста) в Воронеже, на площади за старыми воротами, куда сходились городские и окрестные сельские жители на ярмарку, был «юноша в бумажном колпаке, украшенном бубенцами, лентами и цветами, с набеленным и нарумяненным лицом, изображавший собою Ярило». Под его руководством происходили неистовые пляски. Тут же совершались игры, угощение, пьянство, кулачные драки, кончавшиеся увечьями, а иногда и убийствами. В увещании воронежцам Тихон писал: «Из всех обстоятельств праздника сего видно, что древний некакий был идол, называемый именем Ярило, который в сих странах за бога почитаем был. /.../ А иные праздник сей /.../ называют игрищем»; далее, со ссылкой на старину, сообщается, что люди ожидают этот праздник как годовое торжество, одеваются в лучшее платье и предаются бесчинству. Другие свидетельства также сообщают о гуляниях с песнями и плясками, продолжавшимися иногда всю ночь вокруг костров, горевших на возвышенном месте. Нередко отмечается, что эти гуляния, кое-где называемые ярилками (ярильным днём и т. д.), носили «разнузданный характер», что молодые девицы приходили на них «поневеститься». Эротический аспект культа Я. проявляется в отмечаемом в некоторых местах обычае хоронить Я. («погребать Я.», «погребать Ярилину плешь»). Обычно это делалось на холме, на особом месте, называемом Ярилина плешь. Есть сведения, что кое-где изготавливали из глины фигуры Я. и Ярилихи, которые потом разбивались и сбрасывались в воду. На вопрос о том, кем был Я., известен ответ: «Он, Ярила, любовь очень одобрял». Образ плеши Я. отсылает и к фаллической теме и к мотиву старости (плешивый старик). В этом контексте проясняется противопоставление молодого и старого Я., как называют два смежных праздника, из которых один отмечается за неделю до Иванова дня (ср. Купала), а другой - непосредственно перед Ивановым днём. Эротическая символика Я. проявляется и в непристойностях, сопровождающих его праздник, в речениях, пословицах, загадках [ср.: «Выбежал Ярилко из-за печного столба, зачал бабу ярить, только палка стучит» (- Помело); «Шла плешь на гору, шла плешь под гору... Ту же плешь на здоровье съешь».- (- Блины) и т. п.]. Для ритуалов, связанных с Я., правдоподобно реконструируется карнавальная нейтрализация противопоставлений жизнь (рождение) - смерть, молодость - старость, иногда и мужской - женский. Наличие двух Я. отсылает к теме божественных близнецов, сыновей Неба, а связь Я. с конём делает оправданным сравнение двух Я. с др.-инд. Ашвинами или др.-греч. Диоскурами.

Я. трудно отделять от некоторых других персонажей подобного типа (ср. Герман, Кострома и т. п.) или носящих сходное имя. В этой связи обращает на себя внимание Яровит у балтийских славян и некоторые топономастические данные (ср. Ярун, название идола, упоминаемое в Переяславском летописце, при Ярун, имени воеводы, Ярынь, река в басе. Припяти и т. п.). У сербов кое-где именем Ja-рило обозначают праздник и изготовляемую к нему ритуальную куклу. Я. близок более поздний ритуально-мифологический образ Юрия-Егория (св. Георгия), открывающий приход весны.

Характерно, что при всей популярности Я. как ритуального персонажа вплоть до 20 в., он никогда не зачислялся в разряд богов, и официальные источники не упоминают его вообще среди русских божеств. Напротив, он выступает как персонаж неофициальной «низшей» обрядности с сильным развитием обсценных черт. Тем не менее, многое говорит в пользу исконного божественного статуса Ярилы. Как предполагают, это имя служило эпитетом, определявшим, видимо, громовержца Перуна, который, как и ряд других аналогичных персонажей, сочетал в себе функции бога плодородия с воинскими функциями.

В. В. Иванов, В. Н. Топоров.


Источники: Мифологический словарь/Гл.ред. Е.М. Мелетинский - М.:'Советская энциклопедия', 1990 г.- 672 с.